News

Об авторе

Ибо положена печать, и никто не возвращается…

Отрывок из романа «Рыбари и виноградари»

По­че­му мы не власт­ны над ноч­ны­ми кош­ма­ра­ми? Бы­ва­ют отваж­ные лю­ди, спо­соб­ные вой­ти в го­ря­щую из­бу, оста­но­вить ко­ня на ска­ку, по­бо­роть­ся с мед­ве­дем. Сло­вом, по­гиб­нуть кра­си­во. Но да­же они хоть раз в жиз­ни про­сы­па­лись, вздра­ги­вая от ужа­са.

Ан­на не же­ла­ла ге­рой­ской смер­ти и бы­ла на­пу­га­на, ког­да оч­ну­лась от тя­гу­че­го страш­но­го сна. Те­ло дро­жа­ло, во­ло­сы взмок­ли от лип­ко­го по­та. Пе­ред гла­за­ми сто­я­ло жут­кое ви­де­ние: ог­ром­ный шам­пур, по­кры­тый хлопь­я­ми са­жи и кро­ви, про­ты­кал зна­ко­мое го­лое без­за­щит­ное те­ло. Звук, с ко­то­рым ло­ма­лись кос­ти в раз­ры­ва­е­мой пло­ти, всплыл из глу­бин сно­ви­де­ния: «Крак-крак-крак». Ка­жет­ся, она кри­ча­ла. Но что? И ко­му? Сон усколь­зал, рас­тво­ря­ясь при­зрач­ным ту­ма­ном. Ощу­ще­ние ужа­са не про­хо­ди­ло. Сжав­шись в ко­мок, бо­ясь ше­вель­нуть­ся, Ан­на на­пря­жён­но вслу­ши­ва­лась в ти­ши­ну ком­на­ты. Она зна­ла, что ря­дом при­та­и­лось не­что страш­ное и лишь ждёт её не­ос­то­рож­но­го дви­же­ния. Лю­бое без­мол­вие на­пол­не­но зву­ком. Бе­жит кровь, сту­чит пульс, гу­дит при­бой в ба­ра­бан­ных пе­ре­пон­ках, как в мор­ской ра­ко­ви­не. С этим мож­но ми­рить­ся. Это род­ное. Глав­ное, нет ни­че­го по­сто­рон­не­го, чу­жо­го, при­шед­ше­го из дру­го­го, не­ве­до­мо­го ми­ра. Но по­че­му так сво­дит мыш­цы жи­во­та, по­че­му она вся — пе­ре­тя­ну­тая стру­на, го­то­вая лоп­нуть?

Враньё, что секс — ос­нов­ной ин­стинкт. Страх — пра­вит че­ло­ве­ком. Мы еже­се­кунд­но бо­им­ся за се­бя, за сво­их близ­ких. Ни­ка­кой ор­газм не све­дёт мыш­цы в та­кой ди­кой су­до­ро­ге.

Что это? Нет. По­ка­за­лось. Ти­хо. Ка­жет­ся, ни­че­го не про­ис­хо­дит. Мо­жет, обой­дёт­ся. Го­во­рят, страх со­здан эво­лю­ци­ей, что­бы спа­сать во вре­мя опас­нос­ти. Смер­тель­но на­пу­ган­ный че­ло­век спо­со­бен со­вер­шать дейст­вия за гранью воз­мож­нос­тей. До­мо­хо­зяй­ка, спа­са­ясь от бе­ше­ной со­ба­ки, пе­реп­рыг­ну­ла двух­мет­ро­вый за­бор. Ми­ро­вой ре­корд! Но страх бы­ва­ет раз­ный. Су­щест­ву­ет жут­кий, па­ра­ли­зу­ю­щий во­лю и дейст­вия. Тут эво­лю­ция ни при чём, ведь в боль­шинст­ве слу­ча­ев ре­зуль­та­том ста­но­вит­ся смерть. Мо­жет быть, та­кой ужас при­хо­дит не из это­го ми­ра? Не­что из дру­гой ре­аль­нос­ти хо­чет те­бя убить. И ду­ша зна­ет, что мож­но толь­ко за­ме­реть и бо­ять­ся, на­де­ясь, что там, в по­тус­то­рон­нем ми­ре, пе­ре­ду­ма­ют. Ча­ша сия ми­ну­ет.

Но нет. Она вздрог­ну­ла и вновь по­кры­лась хо­лод­ным по­том. По­хо­же, не обо­шлось…

Со­всем ря­дом явст­вен­но раз­да­лось кош­мар­ное «крак-крак». За­ку­сив гу­бу, она сдер­жа­ла же­ла­ние вско­чить, за­кри­чать, бро­сить­ся сло­мя го­ло­ву ку­да-то в кро­меш­ную тем­но­ту спаль­ни. То, что пря­та­лось во мра­ке, толь­ко это­го и жда­ло.

На­до пе­ре­стать па­ни­ко­вать. Ро­ма спит ря­дом. Она чувст­во­ва­ла теп­ло его те­ла, раз­ли­ча­ла ды­ха­ние с так раз­дра­жа­ю­щим ры­ча­щим хра­пом. «Да­вай рас­суж­дать. Сей­час зло­ве­щий хруст не был по­хож на треск кос­тей, ско­рее на стук по по­лу. От­бро­сим ва­ри­ант, что это феи в хрус­таль­ных баш­мач­ках тан­цу­ют вальс. Вер­нём­ся в ре­аль­ность. Ког­да жи­вёшь в бун­га­ло сре­ди джун­глей, за­га­доч­ные тре­вож­ные зву­ки озна­ча­ют од­но: оче­ред­ная ядо­ви­тая тварь из ле­са за­бра­лась че­рез от­кры­тую бал­кон­ную дверь». От ужа­са пе­ре­хва­ти­ло ды­ха­ние. Она бо­я­лась ше­вель­нуть­ся, что­бы зверь не об­на­ру­жил до­бы­чу. Пусть уж луч­ше бро­сит­ся на Ро­му. Бу­дет знать, как без­за­бот­но хра­петь. На­морд­ник в дру­гой раз на­де­нет.

Сколь­ко раз она тре­бо­ва­ла за­кры­вать ок­но на ночь, но на­ты­ка­лась на ба­ранье упрям­ст­во. Мол, на­до на­слаж­дать­ся све­жим воз­ду­хом оке­а­на и аро­ма­та­ми тро­пи­чес­ко­го ле­са. Кре­тин, утверж­да­ю­щий, что толь­ко иди­о­ты ды­шат воз­ду­хом кон­ди­ци­о­не­ров с мил­ли­ар­да­ми бак­те­рий. А она-то хо­ро­ша! «Как ска­жешь, лю­би­мый». Ре­ши­ла, что не бу­дет про­яв­лять ха­рак­тер до свадьбы. Ког­да те­бе уже силь­но за трид­цать, не сто­ит кап­риз­ни­чать по пус­тя­кам.

Стук за­тих. Ти­ши­на с без­за­бот­ным муж­ским хра­пом ка­за­лась не­ле­пой. Буд­то ты си­дишь на элек­три­чес­ком сту­ле, а ря­дом смор­ка­ют­ся и чи­ха­ют.

Три дня на­зад об­на­ру­жи­ла в ван­ной па­у­ка раз­ме­ром с ла­донь. У то­го бы­ло мох­на­тое те­ло, за­рос­шее чёр­ны­ми вор­син­ка­ми, и скрю­чен­ные ког­ти­с­тые ла­пы, ко­то­ры­ми зверь пы­тал­ся до­тя­нуть­ся до её гор­ла. Ро­ма убил стра­ши­ли­ще бо­тин­ком. Сроч­но вы­зван­ный со­труд­ник оте­ля на во­прос, яв­ля­ет­ся ли та­кой па­ук ядо­ви­тым, лишь по­ту­пил гла­за, как не­вин­ная де­вуш­ка пе­ред до­тош­ным вра­чом.

«Крак-крак!» — до­нес­лось с по­ла. Ра­зум вновь за­хлест­ну­ла па­ни­ка. Серд­це бе­ше­но ко­ло­ти­лось, хо­лод­ный пот по­крыл лоб и ла­до­ни. По жи­во­ту и спи­не ме­та­лись про­тив­ные му­раш­ки.

На­вер­ня­ка это ог­ром­ная змея с хищ­ной пастью, пол­ной ядо­ви­тых зу­бов. По­че­му она са­ма не сдох­нет, от­ра­вив­шись? Хит­рая. На­вер­ное, при­ки­ды­ва­ет, как прыг­нуть на без­за­щит­ную де­вуш­ку, и нер­в­но бьёт че­шуй­ча­тым хвос­том. Хо­тя, хвос­том бьют кош­ки и со­ба­ки. Де­ла­ют ли это змеи, Ан­на не зна­ла. Она по­пы­та­лась глуб­же за­рыть­ся в спа­си­тель­ное оде­я­ло и ос­то­рож­но толк­ну­ла Ро­ма­на. То страш­ное, что бы­ло на по­лу, по­хо­же, услы­ша­ло это дви­же­ние. Стук вновь пре­кра­тил­ся. Храп то­же за­тих, и от это­го ста­ло ещё страш­нее.

— А? Что?
— Ти­хо. Там кто-то пря­чет­ся, у жур­наль­но­го сто­ли­ка, — в ужа­се про­шеп­та­ла Ан­на, бо­рясь с под­сту­па­ю­щей ис­те­ри­кой.

Муж­чи­на на­щу­пал вы­клю­ча­тель у из­го­ловья кро­ва­ти. Яр­кий свет на мгно­ве­ние осле­пил.
— Ни­че­го нет, — при­выч­но вы­го­во­рил Ро­ман. — Лишь труп гор­нич­ной. Мож­но я за­ко­паю её ут­ром?
— Пре­кра­ти па­яс­ни­чать. Там точ­но что-то есть. Про­верь, по­жа­луй­ста.

Муж­чи­на, не­до­воль­но вор­ча, встал, на­дел тап­ки. И тут опять за­сту­ча­ло, и что-то боль­шое, раз­ме­ром с во­лей­боль­ный мяч, ше­вельну­лось в те­ни крыш­ки сто­ла.

Ан­на в ужа­се за­кры­ла гла­за.
— Это краб, — услы­ша­ла она. — Боль­шой. Дре­вес­ный, не мор­ской. Та­кие жи­вут в ле­су.

Ро­ма всег­да по­ра­жал эру­ди­ци­ей. Ум — его глав­ное до­сто­инст­во. Как ей на­до­е­ли ту­пые сам­цы, ки­ча­щи­е­ся сво­и­ми ли­ты­ми би­цеп­са­ми, три­цеп­са­ми и кле­точ­ка­ми прес­са! Бо­га­тые толс­тяч­ки то­же раз­дра­жа­ли. У са­мой де­нег с из­быт­ком — та­ких ди­зай­не­ров, как она, в Рос­сии еди­ни­цы. А Ро­ман был дру­гим. Пи­са­тель-дра­ма­тург. За­бав­но, ког­да у пи­са­те­ля имя Ро­ман. Шесть книг уже вы­шло. Мо­жет, семь. Или пять. Не­муд­ре­но, что от та­ких пе­ре­жи­ва­ний всё вы­ле­те­ло из го­ло­вы.

Опять же, у бу­ду­ще­го му­жа пре­крас­ная семья: па­па — те­ат­раль­ный ре­жис­сёр, ма­ма — зна­ме­ни­тая ак­три­са. От­лич­ная пар­тия. Хо­тя под­час по­тен­ци­аль­ный же­них бе­сил из­ряд­но. Осо­бен­но сво­им не­уём­ным же­ла­ни­ем за­вес­ти ку­чу де­тей. На­деж­ды юно­шей пи­та­ют. У неё бы­ли на этот счёт свои взгля­ды. Ро­ди­тель­ский ин­стинкт — обыч­ная ло­вуш­ка, ко­то­рую под­су­ну­ла ко­вар­ная при­ро­да в наш мозг. Раз­мно­жать­ся лю­бой це­ной тре­бу­ет си­дя­щая в нас жи­вот­ная сущ­ность. Лю­бая нор­маль­ная здра­во­мыс­ля­щая жен­щи­на зна­ет, что бе­ре­мен­ность — это опас­ная бо­лезнь, име­ю­щая ку­чу ос­лож­не­ний. На­мно­го страш­нее, чем грипп. За­чем со­гла­шать­ся на та­кое по доброй во­ле? Да­же при бла­гоп­ри­ят­ном ис­хо­де уход за мла­ден­цем кра­дёт слиш­ком мно­го вре­ме­ни и сил. Жизнь ко­рот­ка. Сто­ит ли тра­тить её, что­бы вы­рас­тить не­бла­го­дар­ных эго­ис­тов, ко­то­рые до­ста­вят боль­ше про­блем, чем все зло­деи ми­ра?

Ан­на от­кры­ла гла­за. Те­перь она раз­гля­де­ла за нож­кой сто­ла ко­рич­не­вое пан­цир­ное те­ло с вы­став­лен­ны­ми ко­лю­чи­ми клеш­ня­ми. Краб гроз­но щёл­кал ими, и от этих дви­же­ний шёл зна­ко­мый звук.
— Ну что, ма­лень­кий, ис­пу­гал­ся? Оби­де­ла те­бя тётя? — лас­ко­во раз­го­ва­ри­вал с ним Ро­ман.
— Вы­кинь эту га­дость прочь!
— На­до най­ти ка­кую-ни­будь пал­ку. У нас есть щёт­ка?
— Возь­ми ве­шал­ку из шка­фа.

Ро­ман вы­шел в при­хо­жую, оста­вив её один на один с чу­до­ви­щем, вы­гля­ды­ва­ю­щим из сво­е­го укры­тия.

Се­кун­ды тя­ну­лись, от­счи­ты­ва­е­мые щёл­кань­ем раз­вер­стых клеш­ней.

На­ко­нец муж­чи­на по­явил­ся и всту­пил в борь­бу с лес­ным зве­рем. Ан­на в ужа­се за­ры­лась в оде­я­ло. Слы­ша­лось на­пря­жён­ное ды­ха­ние и звон­кий звук уда­ра де­ре­ва о кость. На се­кун­ду при­ви­де­лась жут­кая кар­ти­на, где вос­став­шие из гро­бов ске­ле­ты остер­ве­не­ло бьют друг дру­га пал­ка­ми. По­том сра­жа­ю­щая груп­па пе­ре­мес­ти­лась к бал­ко­ну. Скрип­ну­ла што­ра.
— Всё. Я вы­ки­нул его на­ру­жу. Прав­да, он унёс ве­шал­ку.

Ан­на ос­то­рож­но вы­гля­ну­ла. Ро­ман вклю­чил на­руж­ное осве­ще­ние, и бы­ло вид­но, как по по­ли­ро­ван­но­му на­сти­лу улич­ной ве­ран­ды та­щит­ся краб с тро­фей­ной ве­шал­кой.

Яр­кий свет не разо­гнал тем­но­ту но­чи, а лишь ото­дви­нул на не­сколь­ко мет­ров. Вид­не­лась бе­сед­ка у бас­сей­на, ди­ва­ны с мяг­ки­ми раз­но­цвет­ны­ми по­душ­ка­ми.

«А вдруг сей­час там спит ка­кое-ни­будь чу­до­ви­ще из джун­глей? Их ко­ро­ле­ва. У неё те­ло пан­те­ры, ла­пы па­у­ка, а гла­за кра­ба…» — с ужа­сом пред­ста­ви­ла Ан­на.

Тьма сто­я­ла плот­ной сте­ной. За ней, в жут­ком мра­ке, из джун­глей полз­ли ты­ся­чи но­вых тва­рей, что­бы бро­сить­ся на яр­ко осве­щён­ный и та­кой без­за­щит­ный до­мик.

Где-то тре­вож­но за­уха­ла пти­ца, ей в от­вет из джун­глей ис­тош­но за­при­чи­та­ли и за­ры­да­ли, ис­те­рич­но всх­ли­пы­вая и под­вы­вая. То ли хрип, то ли рык раз­дал­ся со сто­ро­ны бас­сей­на. От­ве­том ему был про­тив­ный ла­ю­щий хо­хот.
— Не­мед­лен­но за­крой ок­но! — взвиз­г­ну­ла Ан­на, изо всех сил ста­ра­ясь не пред­став­лять се­бе всех во­пя­щих сна­ру­жи су­ществ.

В этот раз муж­чи­на не стал спо­рить. Он за­дви­нул стек­лян­ные вит­ри­ны ог­ром­ных окон и за­пах­нул плот­ные за­на­вес­ки.
— Да­вай спать.
— За­чем он при­хо­дил к нам? — рас­те­рян­но спро­си­ла Ан­на.
— Мо­жет быть, он ис­кал убе­жи­ще от че­го-то страш­но­го, на­сту­па­ю­ще­го сна­ру­жи. Хо­тел пре­дуп­ре­дить об опас­нос­ти… — по­шу­тил Ро­ман, но по рас­ши­рив­шим­ся гла­зам де­вуш­ки по­нял, что шут­ка по­лу­чи­лась не­удач­ной.

Тор­шер в уг­лу га­сить не ста­ли. Она дол­го не мог­ла уснуть, пы­та­ясь про­гнать мерз­кое ощу­ще­ние, что по те­лу пол­за­ет что-то ще­кот­ное и лип­кое, по­хо­жее на про­тив­ных ма­лень­ких бу­ка­шек. На вся­кий слу­чай при­ня­ла об­жи­га­ю­ще-го­ря­чий душ, тща­тель­но про­драв ко­жу жёст­кой мо­чал­кой. Лишь пос­ле это­го во­об­ра­жа­е­мые на­се­ко­мые ушли, хо­тя те­перь по­тре­во­жен­ная ко­жа зу­де­ла. При­шлось вновь под­ни­мать­ся и ма­зать­ся кре­мом.

Раз­бу­дил за­пах ко­фе. Ро­ма уже встал и вновь на­стежь рас­пах­нул ок­но. Ан­на по­ду­ма­ла, что лю­бое обыч­ное ут­ро на са­мом де­ле — не­пов­то­ри­мое и единст­вен­ное, и та­ко­го не бы­ло и уже ни­ког­да не бу­дет. Но про­сы­пать­ся не хо­те­лось. Ожив­ля­ю­щий по­це­луй пре­крас­но­го прин­ца не на­ме­чал­ся. Ря­дом сно­вал лишь по­кры­тый ут­рен­ней ще­ти­ной, зна­ко­мый до бо­ли муж­чи­на.

В про­спек­те оте­ля бы­ло обе­ща­но, что «вас ждёт рай­ское уеди­не­ние сре­ди ро­ман­ти­чес­ко­го без­мол­вия тро­пи­ков». На­вер­ное, текст пи­сал глу­хой, по­сколь­ку шум во­круг сто­ял не­мыс­ли­мый. Как без­ум­ные, ве­ре­ща­ли пти­цы. Ис­ступ­лён­но пи­ли­ли лес ци­ка­ды. Иног­да они друж­но за­мол­ка­ли на ми­нут­ный пе­ре­кур. По­том вновь при­ни­ма­лись за ста­рое. С ни­ми со­рев­но­ва­лись ты­ся­чи на­се­ко­мых. Стре­ко­та­ли, жуж­жа­ли, скри­пе­ли, тре­ща­ли. Да­ле­ко в джун­глях ла­я­ла за­блу­див­ша­я­ся со­ба­ка. Ве­тер не­до­воль­но ши­пел на паль­мы, а по­том вдруг осер­чал и звон­ко от­шлёпал их по ту­гим глян­це­вым листь­ям. Оке­ан­ский при­бой дол­бил как япон­ский ба­ра­бан­щик. Чай­ки изо­бре­та­тель­но ора­ли; по срав­не­нию с ни­ми хор мар­тов­ских ко­тов на­пе­вал ко­лы­бель­ную.

Если лю­бишь ти­ши­ну и по­кой, до­мик на при­ро­де не­до­пус­тим! Пос­ле бес­по­кой­ной но­чи Ан­на чувст­во­ва­ла се­бя раз­би­той, а тут ещё ут­рен­нее солн­це ос­то­рож­но, по­доб­но опыт­но­му ву­ай­е­рис­ту, за­гля­ну­ло в спаль­ню. Си­я­ю­щий лю­бо­пыт­ст­вом взгляд бро­дил по спаль­не, на­би­ра­ясь дер­зос­ти, и на­ко­нец отва­жил­ся кос­нуть­ся ще­ки. Не по­лу­чив от­по­ра, всё сме­лее ще­ко­тал и лас­кал об­на­жён­ную ко­жу шеи, за­тем по­пы­тал­ся бы­ло скольз­нуть ни­же. Но ма­нёвр не про­шёл. Де­вуш­ка раз­дра­жён­но ото­дви­ну­лась:
— За­дёр­ни што­ры. Я не вы­спа­лась и про­ва­ля­лась бы до обе­да в по­сте­ли. Ещё сон кош­мар­ный при­снил­ся.
— О чём?
— Ерун­да. Те­бя на­са­ди­ли на шам­пур и со­би­ра­лись под­жа­рить.
— Хо­ро­ший сон. Ви­ди­мо, к бар­бе­кю на пля­же. Пой­дём ку­пать­ся.
— Я ус­та­ла.
— Мы же толь­ко про­сну­лись.
— Я всю ночь вое­ва­ла с чу­до­ви­ща­ми.
— Вое­вал я, — не со­гла­сил­ся Ро­ман. По­том ре­шил всё же смяг­чить ска­зан­ное: — Но ты уме­ло ру­ко­во­ди­ла сра­же­ни­ем. Вы­пей ко­фе. Пой­дём на пляж, по­пла­ва­ем, те­бе ста­нет луч­ше.

Ан­на мол­ча­ла, по­ни­мая, что не бу­дет спо­рить. Пусть ду­ма­ет, что и пос­ле же­нить­бы всё бу­дет так, как он ска­жет.

Де­я­тель­ный ха­рак­тер бу­ду­ще­го му­жа не да­вал шан­са на ле­ни­вую ут­рен­нюю не­гу. Но что-то в глу­би­не ра­зу­ма от­чёт­ли­во шеп­ну­ло ей, что имен­но се­год­ня на­до по­вес­ти се­бя ле­ни­вой ду­рой, за­хны­кать и ни за что не вы­хо­дить из спа­си­тель­ной по­сте­ли. Слов­но чьи-то ру­ки бе­реж­но, но креп­ко дер­жа­ли, не да­вая под­нять­ся. «Ле­жи! Ни­ку­да не хо­ди!» — тре­бо­ва­ло под­соз­на­ние. Вновь по ко­же по­бе­жа­ли му­раш­ки. Вспом­ни­ла под­ру­гу, утверж­дав­шую, что все­лен­ная всё вре­мя раз­го­ва­ри­ва­ет с на­ми и лю­бое со­бы­тие что-то озна­ча­ет. Да­же укус ко­ма­ра. Сна­ча­ла страш­ный па­ук, по­том кош­мар­ный сон. Жут­кий краб, за­чем-то при­та­щив­ший­ся из ле­са. К че­му бы это? Мо­жет, сле­ду­ет внять со­ве­ту из не­др ра­зу­ма? Хо­тя, если всё вре­мя сле­до­вать не­ве­до­мым го­ло­сам, за­муж не вый­дешь ни­ког­да. Ко­му нуж­на сбрен­див­шая ду­ра…

Ан­на ре­ши­тель­но сбро­си­ла на­важ­де­ние и под­ня­лась.
— Ну хо­ро­шо, сей­час бу­ду го­то­ва. Ду­маю, на мо­ре при­ду в се­бя.
— Ко­неч­но, на воз­ду­хе те­бе сра­зу ста­нет луч­ше. Солн­це, воз­дух и во­да, — про­пел Ро­ман.

Ан­на по­мор­щи­лась. Лю­би­мый пел сквер­но.

Про­хлад­ный душ и жи­вотво­ря­щий вкус ко­фе воз­ро­ди­ли ин­те­рес к жиз­ни. На пляж ид­ти уже хо­те­лось. Дейст­ви­тель­но, не про­сы­пать же та­кой за­ме­ча­тель­ный день! Она по­до­шла к ок­ну.

Лю­би­те­лям ас­ке­тич­ных дам с маль­чи­шес­кой фи­гу­рой Ан­на не по­нра­ви­лась бы. В её фи­гу­ре бы­ло мно­го вол­ну­ю­щих вы­пук­лос­тей, ча­ру­ю­щих ямо­чек и про­чих плав­ных ли­ний, це­ни­мых зна­то­ка­ми дру­го­го ти­па жен­щин.

Солн­це осве­ща­ло её сза­ди, и не­ожи­дан­но она по­ка­за­лась Ро­ма­ну ан­ге­лом, си­я­ю­щим в арео­ле сле­пя­ще­го све­та. Хо­тя кто-ни­будь на­вер­ня­ка с ним не со­гла­сил­ся бы. Вряд ли ан­ге­лы — го­лые не­выспав­ши­е­ся брю­нет­ки, име­ю­щие шо­ко­лад­ную от за­га­ра ко­жу со сле­да­ми от ку­паль­ни­ка.

Ро­ман не при­ни­мал по­пыт­ки близ­ких очер­нить Ан­ну. Мол, она стар­ше, се­бе на уме и не ста­вит его ни в грош. Всё не так. Она кра­си­ва, неж­на, тон­ко чувст­ву­ет его ду­шу, обо­жа­ет де­тей и жи­вот­ных.
— Лю­бовь за­тми­ла те­бе ра­зум. Ты, как нар­ко­ман, не ви­дишь прав­ды, — го­во­ри­ла ма­ма.

«Нет, — ду­мал он, — лю­бовь от­кры­ла моё серд­це, из­ме­ни­ла со­зна­ние. Как вся­кий влюб­лён­ный, я пе­ре­стал быть мах­ро­вым эго­ис­том».

— По­жа­луй! Де­воч­ка из ви­но­град­ни­ка, воз­люб­лен­ная Со­ло­мо­на… — за­дум­чи­во те­ре­бил под­бо­ро­док па­па, по­гру­жён­ный в за­об­лач­ные сфе­ры дра­ма­тур­гии. — Для влюб­лён­но­го не име­ют зна­че­ния ре­аль­ные чер­ты пред­ме­та по­кло­не­ния. Иде­аль­ный об­раз со­зда­ёт­ся в ду­ше. Ан­на мо­жет быть лю­бой, но твоё счастье — от воз­мож­нос­ти да­рить ей ра­дость. В кон­це кон­цов, для ме­ня не­важ­но, ка­кой зри­тель си­дит в за­ле. Тво­рец ра­ду­ет­ся удо­вольст­вию, ко­то­рое да­рит дру­гим.

Отец всег­да пе­ре­во­дил лю­бой раз­го­вор на се­бя. По­том вспо­ми­нал, что Бог -то­же Тво­рец. Мож­но ска­зать, они с Бо­гом — со­то­ва­ри­щи по про­фес­сии. И даль­ше рас­суж­дал от ли­ца обо­их: «Влюб­лён­ный че­ло­век по­до­бен Все­выш­не­му. Со­зда­тель лю­бит всех — добрых и злых, кра­си­вых и урод­ли­вых. Од­на­ко всё про­хо­дит. Что бу­дет, ког­да чувст­ва угас­нут? Солн­це осты­нет, га­лак­ти­ки разой­дут­ся, Гос­подь охла­де­ет к сво­е­му тво­ре­нию…»

Ро­ман про­гнал вос­по­ми­на­ния, лю­бу­ясь под­ру­гой. Кро­на паль­мы за ок­ном кач­ну­лась от ду­но­ве­ния оке­ан­ско­го бри­за, и на мгно­ве­ние его осле­пил сол­неч­ный луч, про­крав­ший­ся сквозь узор лис­та. В гла­зах вспых­ну­ла ра­ду­га, и по­ка­за­лось, что ря­дом с ан­ге­ло­по­доб­ной Аней по­яви­лись два хе­ру­ви­ма: ма­лень­кие де­воч­ки, Ма­шень­ка и Олесь­ка. Он меч­тал о де­тях, а счастье — не та­кая уж не­до­сти­жи­мая вещь. Вот при­едут в Моск­ву. За­ка­тят свадьбу. Если за­ва­лить­ся в по­стель пря­мо сей­час, то об Олесь­ке мож­но бу­дет по­ду­мать без­от­ла­га­тель­но. Хо­тя… луч­ше ве­че­ром. «Устро­им ро­ман­ти­чес­кий ужин при све­чах… За­ка­жем ро­зо­во­го шам­пан­ско­го…» Ро­ман улыб­нул­ся сво­им мыс­лям. Пи­са­тель­ская фан­та­зия не же­ла­ла ухо­дить. Ма­шень­ка бу­дет млад­шей и, на­вер­ное, са­мой лю­би­мой. Бо­лез­нен­ной и лас­ко­вой. Сколь­ко бес­сон­ных но­чей про­ве­дут они с бес­ко­неч­ны­ми прос­ту­да­ми! Он со­чи­нит у её по­сте­ли сот­ни ска­зок. И в ка­кую же кра­са­ви­цу вы­рас­тет! Вый­дет за­муж за хо­ро­ше­го пар­ня, ко­то­рый ста­нет из­вест­ным хи­рур­гом. На­ро­жа­ет ку­чу оча­ро­ва­тель­ных де­ти­шек — не­по­сед­ли­вых, веч­но пу­та­ю­щих­ся под но­га­ми вну­ков.

Олесь­ка бу­дет ве­сёлая и бой­кая, озор­ная ху­ли­ган­ка. Из­ве­дёт и ро­ди­те­лей, и школь­ных учи­те­лей. Ра­но вый­дет за­муж. Сра­зу раз­ве­дёт­ся и, вер­нув­шись в ро­ди­тель­ский дом, оста­нет­ся на всю жизнь.

Но тут про­изо­шло не­по­нят­ное. Серд­це сжа­лось от ка­ко­го-то стран­но­го и страш­но­го пред­чувст­вия, же­лу­док ис­чез, об­ра­зо­вав пус­то­ту в жи­во­те. Где-то ба­ра­ба­ном сту­чал пульс. Ему по­ка­за­лось, что в ком­на­те ста­ло хо­лод­но и ти­хо. Но это про­дол­жа­лось па­ру се­кунд. Вновь за ок­ном пе­ли тро­пи­чес­кие пти­цы, а вол­ны зноя от раз­го­ра­ю­ще­го­ся дня про­ни­ка­ли в ком­на­ту сквозь рас­пах­ну­тое ок­но.

— Возь­ми фрук­ты, — по­про­сил он, зяб­ко по­ёжи­ва­ясь и укла­ды­вая по­ло­тен­ца в пляж­ную сум­ку.

До­ро­га к уеди­нён­но­му за­ли­ву за­ни­ма­ла ми­нут двад­цать. Бух­та спря­та­лась меж­ду скал в сто­ро­не от глав­но­го пля­жа оте­ля. Боль­шинст­во от­ды­ха­ю­щих да­же не зна­ли о ней. Ро­ман и Ан­на час­то при­хо­ди­ли сю­да по­рань­ше, по­ка ид­ти бы­ло не жар­ко и ред­кие па­роч­ки, лю­бив­шие, как и они, это див­ное мес­то, ещё зав­тра­ка­ли.

До­рож­ка спус­ка­лась с хол­ма слож­ным зиг­за­гом, об­хо­дя круп­ные не­из­вест­ные де­ревья, об­ви­тые раз­но­об­раз­ны­ми ли­а­на­ми. Сре­ди них бы­ло не­сколь­ко ги­ган­тов с пер­со­наль­ны­ми ро­ща­ми из мно­го­чис­лен­ных по­бе­гов, спус­кав­ших­ся от кро­ны и пус­тив­ших кор­ни у зем­ли.

На пря­мых участ­ках по краю тро­пы рос­ли груп­пы мо­ло­дых пальм. Меж­ду их ажур­ны­ми листь­я­ми сно­ва­ли ро­зо­вые и жёл­тые цве­точ­ки, ко­то­рые при бли­жай­шем рас­смот­ре­нии ока­зы­ва­лись пи­чу­га­ми. На­сто­я­щие, не­прав­до­по­доб­но яр­кие цве­ты, пур­пур­ные, си­ние и осле­пи­тель­но бе­лые, рас­слаб­ле­но мле­ли, за­вле­кая на­се­ко­мых бес­стыд­но рас­пах­ну­ты­ми ле­пест­ка­ми. Но сто­и­ло отвес­ти взгляд, и они на­чи­на­ли взби­рать­ся сна­ча­ла на ку­с­ты, от­ту­да на де­ревья, а за­тем взле­та­ли раз­но­цвет­ны­ми ба­боч­ка­ми.

Взгля­ду от­кры­ва­лись див­ные па­но­ра­мы. Оке­ан под­ни­мал­ся над ост­ро­вом, по­лу­кру­гом охва­ты­вая прост­ранст­во. На изу­м­руд­ной плос­кос­ти тём­ные и свет­лые пят­на гна­лись за бе­гу­щи­ми об­ла­ка­ми, по­доб­но ком­па­нии рас­ша­лив­ших­ся псов за валь­яж­но пла­ни­ру­ю­щи­ми аль­бат­ро­са­ми. Мно­го­чис­лен­ные ях­ты спе­ши­ли на об­лю­бо­ван­ные участ­ки оке­а­на, ни­чем не от­ли­ча­ю­щи­е­ся от со­сед­ских. Их вспе­нен­ные сле­ды рож­да­ли ор­на­мент за­га­доч­ной тай­но­пи­си. Там, где во­ды упи­ра­лись в си­я­ю­щее не­бо, воз­ни­ка­ла тай­на ров­ной по­ло­сы го­ри­зон­та, раз­де­ля­ю­щей наш мир по­по­лам.

Ро­ма­на не­ожи­дан­но охва­ти­ло чувст­во все­объ­ем­лю­ще­го счастья. Ощу­ще­ние бы­ло на­столь­ко ост­рым, что, суе­вер­но ис­пу­гав­шись, он по­ду­мал: «Вдруг кто-то не­до­брый на не­бе­сах под­слу­ша­ет и по­за­ви­ду­ет…»

При­дя на мес­то, рас­сте­ли­ли по­ло­тен­ца у об­лю­бо­ван­ной паль­мы, да­вав­шей тень да­же в пол­день. Ла­гу­на рас­ки­ну­лась поч­ти пра­виль­ным по­лу­кру­гом меж­ду дву­мя ска­ла­ми и вы­гля­де­ла толь­ко что со­здан­ной. А они — пер­вые лю­ди на зем­ле, и весь этот эдем­ский рай был тща­тель­но под­го­тов­лен имен­но к мо­мен­ту их по­яв­ле­ния. Да­же глад­кий, с за­мше­вой по­верх­ностью, пе­сок был тща­тель­но вы­гла­жен ноч­ным при­ли­вом — ни­ка­ких че­ло­ве­чес­ких сле­дов, ни­ка­ких по­вреж­де­ний или ца­ра­пин.

Ут­рен­нее солн­це — сни­схо­ди­тель­но-лас­ко­вое. Оно ис­ко­са смот­рит на кро­шек-лю­дей, удив­ля­ясь, как быст­ро бе­жит вре­мя. Все­го-то мил­ли­ард лет на­зад кро­хот­ная амёба за­ро­ди­лась в пер­во­з­дан­ном буль­о­не, и на­до же — уже вы­рос­ла и при­шла за­го­рать.

Ан­на плес­ка­лась на мел­ко­водье, пры­га­ла в пу­ши­с­тые вол­ны, те­ря­ю­щие си­лу у бе­ре­га. Она ка­те­го­ри­чес­ки от­ка­зы­ва­лась за­би­рать­ся глуб­же, по­сколь­ку с дет­ст­ва бо­я­лась уто­нуть.

Ро­ман пла­вал в оди­но­чест­ве да­ле­ко за ли­ни­ей при­боя. Здесь ог­ром­ные вол­ны бы­ли по­ло­ги­ми хол­ма­ми. Те­ло не­ве­со­мой пу­шин­кой ви­се­ло меж­ду не­бом и зем­лёй, под­ни­ма­ясь и опус­ка­ясь, как на ог­ром­ных ка­че­лях. Он лёг на спи­ну и от­дал­ся это­му лас­ко­во­му и не­пре­рыв­но­му дви­же­нию. Тёп­лые струи мяг­ко мас­си­ро­ва­ли мыш­цы, ко­жа впи­ты­ва­ла омо­ла­жи­ва­ю­щую мор­скую соль, лёг­кие на­слаж­да­лись жи­ви­тель­ным воз­ду­хом. Луч­ше, чем в спа-са­ло­не!

Вдруг что-то из­ме­ни­лось. Что-то ста­ло не так. Он быст­ро огля­дел­ся во­круг, но не за­ме­тил ни­че­го по­до­зри­тель­но­го.

Ро­ман был от­лич­ным плов­цом, и в оке­а­не до­ве­рял ин­ту­и­ции, да­же если ра­зум не по­да­вал ни­ка­ких тре­вож­ных сиг­на­лов. Это не раз вы­ру­ча­ло.

Вот и сей­час он быст­ро на­пра­вил­ся к бе­ре­гу и, по­чувст­во­вав под но­га­ми пе­сок, встал, всмат­ри­ва­ясь в оке­ан. Что же та­кое за­ста­ви­ло его так стре­ми­тель­но вы­ско­чить из во­ды? Вро­де бы всё бы­ло хо­ро­шо. Солн­це, бух­та, пляж. Но что-то го­во­ри­ло ему, что нет, всё не­хо­ро­шо. И это «не­хо­ро­шо» стре­ми­тель­но уве­ли­чи­ва­ет­ся.
— Ми­лый, всё в по­ряд­ке?
— Всё в по­ряд­ке, не вол­нуй­ся, — от­ве­тил Ро­ман, в то вре­мя как ин­стинкт кри­чал в его те­ле, что всё со­всем не в по­ряд­ке.

Ка­кое-то древ­нее слож­ное чувст­во овла­де­ло им; здесь не бы­ло ни­че­го рас­су­доч­но­го, толь­ко дрожь от осо­зна­ния то­го, что сей­час мо­жет про­изой­ти что угод­но. Мир пе­ре­стал быть зна­ко­мым, в мгно­ве­ние он стал враж­деб­но-без­жа­лост­ным, управ­ля­е­мым чьей-то та­инст­вен­ной и не­по­сти­жи­мой во­лей.

Ро­ман сде­лал не­сколь­ко ша­гов к Ан­не и вдруг по­нял, что во­да стре­ми­тель­но ухо­дит из-под ног, об­на­жая пес­ча­ное дно.

«Бе­ги! — кри­ча­ли клет­ки его те­ла. — Хва­тай Аню и бе­ги!»

Но ра­зум про­дол­жал пы­тать­ся по­нять про­ис­хо­дя­щее. Вдруг на­сту­пи­ла ти­ши­на, стран­ная и страш­ная. При­бой за­тих, пти­цы не пе­ли. Мир за­мер в ожи­да­нии че­го-то не­ве­ро­ят­но­го. Ро­ман вновь взгля­нул на оке­ан. По­ло­са пес­ка пе­ред вол­на­ми стре­ми­тель­но уве­ли­чи­ва­лась. Ка­за­лось, про­ис­хо­дит ги­гант­ский и край­не быст­рый от­лив. Вот об­на­жи­лась ска­ла, над ко­то­рой он обыч­но пла­вал.

Ан­на, то­же по­чувст­во­вав не­лад­ное, по­до­шла к не­му.

И тут ра­зум, упря­мо про­дол­жав­ший ана­ли­зи­ро­вать си­ту­а­цию, ис­чез. Его мес­то за­нял хро­но­метр, ко­то­рый при­нял­ся чёт­ко и не­умо­ли­мо от­счи­ты­вать се­кун­ды.

«Один… Два… Три…» Мозг те­перь при­над­ле­жал толь­ко ин­стинк­ту, ко­то­рый управ­лял те­лом и от­да­вал ко­ман­ды мыш­цам.

Не сго­ва­ри­ва­ясь, они бро­си­лись на бе­рег, да­же не вспом­нив об одеж­де, по­ни­мая, что та па­ра мгно­ве­ний, ко­то­рая по­тре­бу­ет­ся, что­бы взять её, ско­ро очень при­го­дит­ся.

«Шесть… Семь… Во­семь…» Пе­ре­сек­ли пляж, вбе­жа­ли на при­го­рок, где на­чи­на­лась до­рож­ка.

Но ин­стинкт, уже уве­рен­но ко­ман­ду­ю­щий в моз­гу, за­кри­чал, что сю­да не­льзя. В сто­ро­не, в не­сколь­ких мет­рах за кус­та­ми, на­чи­на­лась поч­ти отвес­ная тро­па, ухо­дя­щая в ска­лы.

Так же мол­ча, ни­че­го не об­суж­дая, по­лез­ли по тро­пе. Го­лые, бо­си­ком, они дви­га­лись как пер­во­быт­ные лю­ди, управ­ля­е­мые не­ве­до­мы­ми си­ла­ми.

«Двад­цать три… Двад­цать че­ты­ре… Двад­цать пять…»

Бух­та бы­ла уже под ни­ми, но те­ло про­дол­жа­ло упря­мо стре­мить­ся вверх.

«Со­рок два… Со­рок три… Со­рок че­ты­ре…»

Где-то да­ле­ко по­явил­ся гро­хот стре­ми­тель­но при­бли­жа­ю­ще­го­ся ло­ко­мо­ти­ва, сна­ча­ла чуть слыш­ный, но вско­ре за­глу­шив­ший все осталь­ные зву­ки.

Про­шло мень­ше ми­ну­ты, как в их раз­ме­рен­ную жизнь во­рва­лось не­что не­ве­ро­ят­ное, по­хо­же где-то на не­бе­сах на­жа­ли крас­ную кноп­ку. И те­перь они уви­де­ли, что бы­ло уго­то­ва­но изо­бре­та­тель­ной судь­бой.

Ог­ром­ная сте­на во­ды с бе­ше­ной ско­ростью не­слась из оке­а­на. При­бли­жа­ясь к бе­ре­гу, она взды­ма­лась всё вы­ше и вы­ше. Оке­ан по­сте­пен­но вста­вал на ды­бы, сво­ра­чи­ва­ясь в ги­гант­скую тру­бу, ка­тя­щу­ю­ся на ост­ров.

Вот вол­на до­стиг­ла бе­ре­га и об­ру­ши­лась на не­го всей сво­ей не­объ­ят­ной мас­сой. Пляж и паль­мы ис­чез­ли. На их мес­те те­перь бу­ше­вал без­ум­ный во­до­во­рот из по­ва­лен­ных де­ревь­ев, во­до­рос­лей и пес­ка. Рас­пра­вив­шись с пля­жем, во­да устре­ми­лась вверх по скло­ну, сми­ная и унич­то­жая всё на сво­ём пу­ти.

Ан­на и Ро­ман упря­мо лез­ли вверх, по­ни­мая, что каж­дый остав­лен­ный по­за­ди метр мо­жет спас­ти жизнь. Но, ви­ди­мо, тот, кто иг­рал с ни­ми на не­бе­сах, не же­лал лёг­ко­го окон­ча­ния иг­ры. Путь пе­ре­го­ро­дил све­жий об­вал. Вид­но бы­ло, что он слу­чил­ся со­всем не­дав­но, мо­жет быть, этой ночью. Мел­кие кам­ни пе­ре­ка­ти­лись че­рез тро­пу, но один, ог­ром­ный, поч­ти в че­ло­ве­чес­кий рост, на­мерт­во за­крыл про­ход. Ро­ман не был тя­же­ло­ат­ле­том, но мгно­вен­но при­под­нял Ан­ну и за­ки­нул её на вер­хуш­ку ва­лу­на. Он по­ра­зил­ся, с ка­кой лёг­костью это про­де­лал. Ка­за­лось, жен­ское те­ло не име­ло ве­са. Ан­на про­тя­ну­ла сверху ру­ку. Ка­кая отваж­ная! Не впа­да­ет в ис­те­ри­ку, а дейст­ву­ет. Если упе­реть­ся но­гой в эту вы­ем­ку, мож­но бу­дет влезть на­верх.

В этот мо­мент он по­чувст­во­вал, как что-то кос­ну­лось его ног. Обер­нуть­ся не успел. Ме­си­во из ко­лю­чих ство­лов, ве­ток и му­со­ра толк­ну­ло в спи­ну тя­жестью мно­го­тон­но­го гру­зо­ви­ка. Он услы­шал хруст собст­вен­ных кос­тей. Ог­ром­ный сло­ман­ный ствол паль­мы ост­рым кон­цом лег­ко про­ткнул мяг­кое те­ло на­ск­возь.

Ан­на за­виз­жа­ла, страш­но и ди­ко. Ноч­ной кош­мар снил­ся не­спрос­та. Пре­дуп­реж­да­ли! На­до бы­ло кап­риз­ни­чать и ва­лять­ся в кро­ва­ти до обе­да. Гля­дишь, вы­жи­ли бы.

Ро­ман умер не сра­зу. На­ни­зан­ный на ог­ром­ный шам­пур, уже не ис­пы­ты­вая бо­ли, уви­дел двух ан­ге­лоч­ков: Ма­шень­ку и Олесь­ку. Они тя­ну­ли к не­му дет­ские руч­ки и жа­лоб­но пла­ка­ли по сво­ей не­со­сто­яв­шей­ся судь­бе.

Вол­на иг­ра­ю­чи под­хва­ти­ла его мёрт­вое те­ло и без­жа­лост­но по­та­щи­ла, раз­ди­рая об ост­рые ска­лы. А за­тем, за­поз­да­ло усты­див­шись сво­е­го по­ступ­ка, схлы­ну­ла вниз, за­би­рая жерт­ву с со­бой.

Ан­на с удив­ле­ни­ем об­на­ру­жи­ла, что жи­ва. Чу­до­ви­ще-цу­на­ми не до­ста­ло вер­ши­ны кам­ня, лишь об­рыз­га­ло де­вуш­ку го­лод­ной слю­ной. Она по­те­рян­но ле­жа­ла в гряз­ной лу­же, мед­лен­но под­сы­ха­ю­щей под тро­пи­чес­ким солн­цем, раз­гля­ды­вая без­раз­лич­ное про­нзи­тель­но-си­нее не­бо. На­сту­пи­ла ре­ак­ция. Где-то под серд­цем об­ра­зо­ва­лась со­су­щая пус­то­та. На ду­ше бы­ло спо­кой­но и да­же без­за­бот­но. Ка­кие уж те­перь за­бо­ты! Ну по­че­му жизнь по­сто­ян­но под­со­вы­ва­ет гад­кие сюр­п­ри­зы? Ох, как не ве­зёт с за­му­жест­вом! Вот и оче­ред­но­го же­ни­ха ко­ро­ва язы­ком слиз­ну­ла. Мысль по­ка­за­лась смеш­ной. Она за­сме­я­лась. Удив­лён­ные чай­ки груп­пой рас­се­лись на скло­не и вдруг при­ня­лись под­ра­жать ей. От это­го ста­ло ещё смеш­нее.

Ка­за­лось тол­па без­ум­цев ора­ла, да­ви­лась хо­хо­том, всх­ли­пы­ва­ла впе­ре­меж­ку с под­вы­ва­ни­ем над осквер­нён­ной, гряз­ной и из­ло­ман­ной бух­той, ещё не­дав­но быв­шей рай­ским са­дом.

В тот день ин­до­не­зий­ское цу­на­ми, об­ру­шив­ше­е­ся на Та­и­ланд, уби­ло око­ло трёх­сот ты­сяч че­ло­век. Все но­вост­ные агент­ст­ва ми­ра об­суж­да­ли это со­бы­тие це­лую не­де­лю… По­том ещё по­лго­да в прес­се вре­мя от вре­ме­ни вспо­ми­на­ли о тра­ге­дии, и да­же был снят фильм.
 

 26 де­каб­ря 2004 г., Та­и­ланд

Журнал «ВТОРНИК» www.vtornik.online

kharit.ru