Из Записных книжек писателя:
Увлекательные путешествия: город Эфес, место, где живут боги.

В моём новом романе, который надеюсь читатели скоро увидят, действие одной из глав происходит в древнем городе Эфес. Этот загадочный город был расположен на западном побережье Малой Азии.

На Земле есть места, настолько овеянные легендами, что, кажется, будто сами боги, выбрав их для поселения, жили здесь бок о бок с людьми. Каждый камень, каждый цветок, каждый уступ здесь обладает своей, неповторимой историй, хранит память о событиях древних, но оттого не менее интересных. И кажется, что присядешь на обломок древней колонны в тени цветущей акации, прислушаешься к шороху ветра и шепоту травы, и сквозь мерный шум прибоя услышишь историю о том, как много-много лет назад отважные воины завоевывали прекрасных красавиц, а бессмертные боги, развлекаясь, плели частую сеть интриг, строя козни друг другу и наивным смертным…

Мы всего лишь игрушки в руках великих бессмертных. А оттого, что их перестают почитать люди, боги не умирают и даже не становятся слабее. Они отдыхают, уединившись в тенистых рощах, строят далеко идущие планы, а, может быть, занимаются еще чем… Кто знает? Нам, грешным, не дано понять бессмертных богов. И только очень редко, если очень повезет, можно случайно встретить кого-нибудь из них в тенистой роще олив или на пустынном скалистом побережье. И может даже случиться, что они сами из великодушия или (скорее) от скуки расскажут о событиях давно минувших дней, свидетелями, участниками и (чего греха таить) организаторами которых были.

Прислушаемся…

Кебела, древняя богиня- мать. 

По человеческим понятиям, живу здесь дольше всех – почти 4 тысячи лет. Как пришла сюда, да так и осталась. Природа здесь красивая, ничего не скажешь, но мне с моими девочками-амазонками пришлось изрядно потрудиться, чтобы сначала окультурить ее, а потом отражать воинственные выпады соседних племен. Но девочки справились, не зря же я столько времени посвятила их воспитанию. Прекрасные, тренированные воительницы – они отлично обращались с луком и стрелами, дрались на мечах и быстрее ветра мчались на своих резвых конях. Мои дочери были отважны и смелы, без страха вступали в бой и, если приходилось, стойко переносили боль. Они даже специально удаляли себе правую грудь, чтобы было удобнее стрелять из лука. За это их, кстати, и прозвали амазонками (без грудыми).

Я воспитывала их так, что они, в первую очередь, были воинами, а уже потом –женщинами, и, ни в коем случае, не слабыми и беззащитными существами. Амазонки с успехом отражали нападки соседних племен и прекрасно обходились без мужчин, используя для сексуальных утех и оплодотворения пленных. Прекрасные матери для дочерей, они отдавали сыновей отцам и отсылали их обратно. Вместе с моими дочерьми мы основали здесь город и жили бы в нем до сих пор, если бы хитрые античные боги – пройдохи не затуманили их глаза и не сбили с пути истинного. Сначала мы проиграли несколько сражений пришедшим с моря кораблям греков под руководством жестокого Ареса и коварного Посейдона, а потом хитрый Дионис в компании с Афродитой, ее сыном Эросом и воительницей-Артемидой под сладкоголосые звуки арфы Аполлона окончательно завладели моими девочками. Амазонки забыли свое предназначение и со временем забыли меня, их богиню-мать, признав за своих настоящих родителей Ареса и Артемиду. Постепенно они утратили свое могущество, обзавелись мужьями, детьми и домашним хозяйством. Да, что ни говори, а теперешние женщины – совсем не чета моим прекрасным дочерям…

Дионис, коварный бог виноделия. 

Амазонки были забавными животными. Помниться, мы не раз с ними славно веселились. Только грубые они какие-то были с этой Кебелой, дикие. Но я славно постарался и первым установил с ними контакт. Да и кому, как не мне, ибо в моей власти то, что вызывает доверие и развязывает языки — вино. Сидя у костра, за доброй чаркой, вместе с веселой свитой мы не раз веселились, вели задушевные разговоры и рассуждали о смысле жизни. В общем, какими бы они не считали себя воительницами, но прежде всего это были обычные девчонки, которым хотелось любви и ласки. Наверное, именно поэтому почти 3 тысячи лет назад они позволили ионийцам под предводительством славного Андрокла завоевать себя. Славные ионийские воины, очарованные их молодыми прелестями, теряли голову, влюблялись, бросали свое ратное дело, женились и навсегда оставались здесь. Именно тогда и был образован второй город Эфес, намного больший того маленького поселения, о котором так красочно рассказывала Кебела. Да и строили его по всем правилам, предварительно посоветовавшись с дельфийским оракулом, который предсказал наилучшее место для его расположения.

Помниться, Андрокл, сын сын афинского царя Кодра, советовался с оракулом в Дельфах. Ему было объявлено, что он должен найти место, которое будет ему указано рыбой и диким кабаном. Однажды, несколько рыбаков жарили в гавани рыбу. Неожиданно одна выпрыгнула со сковороды, и от разлетевшихся угольков в близлежащем кустарнике вспыхнула искра. Огонь быстро распространился в зарослях, где скрылся дикий кабан. Испуганное животное выбежало из чащи. За ним погнались, и на том месте, где он был настигнут позднее, основали второй город Эфес. Правда, получилось немного в стороне, но что поделать, ибо как оракул сказал, так тому и быть.

Я, правда, в те времена не часто бывал в этих краях, но иногда все же заглядывал. Правда, все по делам, да по делам. Тут, рядом с Эфесом, в маленькой деревеньке Черинджи, я помог наладить уникальное производство фруктового вина, которое, кстати, сохранилось до сих пор. В общем, к чему пустые разговоры: может быть, дойдем? Тут недалеко. А вино, это, знаете ли, святое дело…

Артемида, богиня-охотница. 

Вот болтуны! Вечно Дионис о всяких пустяках да о выпивке печется. Никакой заслуги его нет, ну разве что показал нам с братом Аполлоном хорошее место. А девочек-амазонок я сама нашла. Да они же загибались под гнетом этой старой карги Кебелы! Она только и может, что у очага сидеть, да похлебку варить, а вот воинскому искусству их научила именно я. Добавила мастерства, ловкости, немного жестокости, потому что было безумием не только оставлять в живых пленных воинов, но еще и отпускать их вместе с младенцами мужского пола! Пришлось им наглядно показать, что нужно делать с врагами. Помнится, тогда как раз подвернулась надменная Ниоба, жена царя Фив Амфиона, дочь Тантала. Было у нее семь дочерей и семь сыновей, которыми она настолько гордилась, что даже перестала выражать благодарность нам, богам. Но благодарность – это так, ерунда. Лично я бы без нее прекрасно прожила и дальше, но эта несчастная смертная оскорбила мать мою – Латону, публично отказавшись почитать ее за богиню. А кто же защитит мать, как не ее дети? Призвала она нас с Аполлоном, да и говорит: «Тяжко оскорбила меня, вашу мать, гордая дочь Тантала. Она не верит, что я богиня, хотя лишь великой жене Зевса, Гере, уступаю я в могуществе и славе. Неужели вы, дети, не отомстите за это оскорбление? Ведь и вас, бессмертных богов оскорбила Ниоба! Она равняет вас, бессмертных богов, со своими смертными детьми. Она столь же надменна, как и ее отец Тантал!».

Ох, и разозлились мы тогда с Аполлоном! Окутанные облаком, невидимые для простых смертных, понеслись мы к Фивам, где на ровном поле у городских стен юноши упражнялись в воинских играх. Брат своими золотыми стрелами одного за другим сразил сыновей Ниобы. Тяжкая весть долетела до дворца. Муж Ниобы, Амфион, не перенес потери: сам себе пронзил он грудь острым мечом. Склонившись над телами сыновей и мужа, рыдала Ниоба, но и этот урок не научил ее! Гневно кричала она:

-Радуйся, жестокая Латона! Но не победила ты меня, жестокая соперница! У меня, несчастной, все же больше детей, чем у тебя, счастливой!

Тут уж я не стерпела. Раздался грозный звон тетивы, и одна за другой дочери Ниобы, стоявшие в глубокой печали вокруг тел братьев, падают, сраженные золотыми стрелами. Раскаялась Ниоба, да поздно уже было. От горя превратилась она в камень, лишь из глаз льются слезы скорби. Буйным ветром перенесли боги ее на родину. Там, на горе Сипиле и сейчас стоит она – вечный памятник, напоминающий о необходимости почтительного обращения к богам.

Вот на таких примерах и воспитывала я своих девочек – амазонок. Куда там Кебеле со своими вечными проповедями. Примерами, примерами нужно воспитывать смертных! Правда, потом мы посовещались на Олимпе, да еще Афродита со своей вечной любовью вмешалась, так что пришлось разрешить девочкам пожить нормальной семейной жизнью, но боевой дух они оттого не растеряли!

А искусство? Разве могут жалкие постройки и неуклюжие памятники, возводимые Кебеле, сравниться с храмом, посвященным мне? Его называли одним из чудес света, и не даром. Правда, храмов было целых два, но это тоже исключительно из-за глупости и тщеславия смертных. Первый храм был построен в VIII в. до новой эры, по вашему летоисчислению царем Крезом. Это было величественное сооружение из камня и дерева. Фасад храма был окружен двойной колоннадой (по восемь с каждой стороны) и украшен многочисленными бронзовыми статуями. Чтобы частые землетрясения и пожары не повредили его, он специально был построен на болоте, где, по замыслу архитектора, мягкая почва служила амортизатором при толчках. Для того, чтобы предотвратить осадку огромного каменного здания, котлован под ним заполнили смесью древесного угля и шерсти.

Что ж, архитектор был прав – предпринятые меры спасли храм от землетрясений, но не спасли от пожара. Но огонь пришел не оттуда, откуда его ожидали: храм сгорел не от природных пожаров, а от честолюбивого, мечтавшего прославиться любой ценой жалкого смертного. 21 июля 235 года до новой эры главная святыня, мой храм был подожжен жителем Эфеса Геростратом. Напрасно он надеялся на славу, ибо с моего повеления его имя было предано забвению. Многие, правда, обвиняют меня в том, что допустила такое святотатство. Ну, не доглядела. Так ведь занята была как раз – присутствовала при рождении Александра Македонского. Да и ничего страшного – храм отстроили, он стал еще краше, а великий полководец свершил свою роль в истории.

Храм потом разрушили еще раз, когда на эту землю пришли римляне. Еще один честолюбивый дурак, желающий прославиться, по имени Феодосий I, приказал его снести. Римляне серьезно повредили храм, но не разрушили его, ибо я, хоть и была занята в какой-то очередной войне, все же изредка заходила сюда. Лишь значительно позже, примерно две сотни лет спустя, он окончательно погиб от землетрясений, против которых, как известно, бессильны даже бессмертные олимпийские боги…

Фортуна.

Права, Артемида: не виновата она в том, что погиб прекрасный храм. Просто так, а не иначе были переплетены нити судьбы, изменить которую не в силах даже я. Мне очень нравился древний Эфес, которым управляла Артемида, но Судьба должна была сложиться так, что был он сначала разрушен, а потом чуть ли не заново восстановлен, но уже в другом месте. И как бы не горевали наши предки, как бы не упрекали меня в жестокости, нужно заметить, это явно пошло городу на пользу.

После смерти Александра Великого небу было угодно, чтобы городом стал править его военачальник Люсимах. В то время над городом нависла другая опасность: наносные пески, приносимые сюда потоками реки Кайстроса, превратили некогда прекрасное побережье в болото, доходившее до старой гавани и несшее в себе страшную болезнь – малярию. Посоветовавшись с богами, с их благословения Люсимах переселил город в долину, расположенную между горами Коресс (Бюлбюль Дагы) и Пион (Панайыр Дагы), окружив его 9 км крепостной стеной. Впрочем, никакие стены не могли изменить то, что было предписано: после смерти Лисимаха в 190 году до новой эры город попал в руки римлян. Именно тогда Эфес стал столицей Азиатской провинции Римской империи. Он процветал и бурно развивался, превратившись в значительный торговый центр в Малой Азии. В то время там жили почти четверть миллиона человек. Артемида, кстати, жалуется совершенно напрасно: римляне не только не разрушили ее храм, они долгое время поддерживали и украшали его. Богиню-охотницу, они, кстати, всячески почитали, правда, называли ее по-другому, но ведь это, в сущности, не так уж и важно. В том, что жители Эфеса забыли нас, виноваты более могущественные, чем мы, боги христианства.

Тантал.

Могущественны были древние боги, но закончилась их власть. Ах, как я ждал этого момента! Я молил время, что бы боги, более могущественные, чем Зевс, освободили меня от нечеловеческих мук. Я надеялся, что они будут более милосердны и простят мне наконец мое (согласен) тяжелое преступление.

Я ведь раскаялся. Я много раз, взирая с высоты, молил о пощаде, но оставался безмолвным Олимп. Слишком многое дали они мне, и слишком жестоко ответил я на их доброту. У меня было все: трон, неисчислимые богатства золотых рудников, плодородные земли, прекрасные сады и виноградники, громадные стада тонкорунных овец. Круторогих быков, коров и табуны быстрых, как ветер коней. Боги смотрели на меня, как на равного себе. Как часто они приходили ко мне в сияющие чертоги и весело пировали. Даже на светлый Олимп, куда не всходит ни один смертный, не раз был приглашен я.

У меня было все, но именно это и породило мою непомерную гордость. Я стал считать себя равным самому Зевсу. Часто, возвращаясь с Олимпа, брал я с собой пищу богов – амврозию и нектар – и давал их своим смертным друзьям, пируя у себя во дворце. Я не хранил великих тайн: все решения о судьбе мира, которые принимались на светлом Олимпе, сообщал, не таясь, людям. Но Зевс, любя меня, все мне прощал.

Страшную кару навлек я другим оскорблением. Когда олимпийцы собрались на пир в моем дворце, я задумал испытать их всеведение. Убив своего сына Пелопса, я приготовил из его мяса страшную трапезу и под видом прекрасного блюда подал богам во время пира. Но боги постигли мой злой умысел: никто не коснулся ужасного блюда. Лишь богиня Деметра, полная скорби по похищенной дочери, думая только о своем горе и ничего не замечая вокруг, съела плечо юного Пелопса. Боги же взяли ужасное блюдо, положили все мясо и кости Пелопса в котел и поставили его на ярко пылавший огонь. Гермес своими чарами опять оживил мальчика. Предстал он перед богами еще прекраснее, чем был раньше, не хватало лишь у него того плеча, которое съела Деметра. По повелению Зевса великий Гефест тотчас изготовил Пелопсу плечо из блестящей слоновой кости. С тех пор у всех потомков Пелопса ярко-белое пятно на правом плече.

Это преступление переполнило чашу терпения великого Зевса. Он низверг меня в мрачное царство брата своего Аида, где и поныне несу я свое наказание, ибо закончилась власть олимпийцев, но не закончились мои мучения. Истязаемый жаждой и голодом, стою я в прозрачной воде, которая доходит до самого подбородка. Кажется, стоит лишь наклониться, чтобы утолить мучительную жажду. Но едва преклоню я голову, как исчезает вода, а под ногами лишь сухая черная земля. Над головой моей склоняются ветви плодородных деревьев: сочные фиги, тяжелые грозди винограда, румяные яблоки, гранаты, груши и оливы. Изнуренный голодом, протягиваю руки за прекрасными плодами, но налетает порыв бурного ветра и уносит плодоносные ветки. Но нее только голод и жажда терзают меня, вечный страх сжимает мое сердце. Над моею головой нависла скала, едва держится она, грозит ежеминутно упасть и раздавить своей тяжестью.

Мне остается только надеяться, что великие боги христиан современности когда-нибудь вспомнят обо мне и даруют, наконец, пощаду…

Дева Мария.

Эфес действительно чудное место. Прекрасная природа, мягкий климат, доброжелательные люди. Чудесное место для отдыха и жизни. С тех пор, как Сын мой, Иисус, предвидя свою смерть и последующее вознесение, призвал к себе апостола Иоанна и сказал ему, указав на меня : «Сын мой, вот мать твоя!», и до самого конца земной жизни прожила я здесь. А потом, может быть, привыкла, а, может, тут действительно особое место, но часто стала приходить сюда, благо есть куда: почтительные смертные через две тысячи лет восстановили мой скромный домик. У них, правда, сначала были сомнения, действительно ли место дома должно было быть здесь, но вещий сон, посланный девице Анне Катерине Эммерих, проживающей в Германии, не разу не бывавшей в Малой Азии, но с точностью описавшей нужное место, развеял последние сомнения.

Правда, в последние годы иногда докучают толпы паломников, но я не обижаюсь на то, что часто они нарушают мой покой. Смертные по природе своей настолько неуверенны в себе, что им постоянно нужно подтверждение даже веры в Господа нашего. Впрочем, что с них взять, они же всего лишь люди…

Семь спящих. 

Нас называют эфесскими отроками, а иногда, для сокращения (ибо люди во все времена были и останутся непомерно ленивыми) просто «спящими». Очень давно, в III веке от рождества Христова жили мы в Эфесе, семеро друзей и единомышленников: Максимилиан, Иамвлих, Мартиниан, Иоанн, Дионисий, Ексакустодиан (Константин) и Антонин. За веру нашу и нежелание поклоняться языческим богам император Декий снял с нас воинские звания и прогнал из города, надеясь, что мы одумаемся. Долго шли мы, всюду встречая лишь презрение и непонимание, пока не укрылись в пещере горы Охлон, где проводили время в молитвах, готовясь к мученическому подвигу. В город мы выходили только по нужде – за хлебом. Но однажды, проснувшись, мы обнаружили, что вход в пещеру замурован снаружи: император велел заложить его камнями, что бы мы умерли от голода и жажды. Сочувствующие нам тайные христиане в его свите не могли помочь. Единственное, что они смогли сделать – это спрятать в груде камней ковчежец, в который положили свиток с обстоятельствами замурования пещеры.

Но Господь милостив. Он навел на нас чудесный сон, продолжавшийся почти два столетия, до того времени, когда гонения на христиан прекратились. При святом благоверном царе Феодосии Младшем (408-450 гг.) явились еретики, отвергавшие воскресение мертвых во Второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Одни из них говорили:

— Как может быть воскресение мертвых, когда не будет ни души, ни тела, так как они уничтожатся?

Другие утверждали:

— Только одни души будут иметь воздаяние, так как невозможно телам восстать и ожить после тысячи лет, когда не останется от них и праха.

Тогда-то Господь и открыл тайну ожидаемого воскресения мертвых и будущей жизни через Своих семерых отроков, то есть нас.

Владелец участка земли, на которой находилась гора Охлон, начал каменную постройку, и рабочие разобрали вход в пещеру. Мы с братьями проснулись, даже не подозревая, что прошло почти 200 лет. Готовясь принять мучения, мы поручили святому Иамвлиху еще раз купить хлеба в городе для подкрепления сил. Но, подойдя к городу, он поразился, увидев на воротах святой крест. Услышав свободно произносимое имя Иисуса Христа, он стал сомневаться, что пришел в свой город. Расплачиваясь за хлеб, он подал торговцу монету с изображением императора Декия и был задержан, как скрывший клад старинных монет.

Иамвлиха привели к градоначальнику, у которого в то время находился Эфecский епископ. Слушая недоуменные ответы брата нашего, епископ понял, что Бог открывает через него какую-то тайну, и сам отправился вместе с народом к пещере. У входа в пещеру епископ вынул из груды камней запечатанный ковчежец и открыл его. Он прочел на оловянных дощечках имена наши и обстоятельства замурования пещеры. Войдя в пещеру и увидев в ней нас, все возрадовались и поняли, что Господь, через пробуждение их от долгого сна, открывает Церкви тайну воскресения мертвых.

Мы стали бессмертными, но пещеру не покинули. И сейчас мы проводим долгие часы молитв в ней. Единственное, что мы сделали – это стали невидимыми для людских глаз, так часто нарушающих наше уединение.

***

Никто не знает, вымысел это или реальность, как никто из смертных не может определить грань между вымыслом и реальностью вообще. Может быть, что никаких богов там никогда и не было, а все это лишь плод чьей-то фантазии. Но может оказаться и так, что, уснув однажды в тени древних деревьев на берегу лазурного Эгейского моря, вам посчастливиться повстречаться хотя бы с одним из бессмертных богов. Прикоснуться к мудрости, познать очередную грань мира и, может быть, стать хоть чуть-чуть, но ближе к следующей ступени развития под названием «Бог». Это одно из немногих мест на земле, где можно если не стать богом, то хотя бы почувствовать себя им.

Сайт автора: https://kharit.ru

Михаил Давидович Харит — советский и российский учёный, архитектор, доктор технических наук, профессор, писатель, лауреат премии Ленинского комсомола в области науки и техники.